- Опять веник курила?
- Нет, с чего ты взяла, Мыша?
- Я вижу эту улыбку. Ты думаешь, я дура? На улице сентябрь, мелкий промозглый дождь, собачий холод. За окном Россия, тебе сорок и ты убираешь горшки у котиков. И улыбаешься... Кого ты хочешь обмануть?
Это был тот самый случай, когда с первого взгляда понятно, что эту кошку я буду любить с особенным придыханием. Появившись в котокафе, Мыша подошла ко мне строевым шагом, забралась на колени и внятно сказала:
- Мур.
Все мои попытки стряхнуть ее с себя потерпели неудачу. Мыша сразу дала понять, что миндальничать она ни с кем не собирается, и, раз я не успела спрятаться, я буду гладить Мышу.
Как это инвалид?
Ручек нет?
Под комбайн попал?
Печально. Ну ты ножками гладь, щечками - выкручивайся как-то. У нас страна суровая, хочешь жить - умей гладить Мышу.
Фирменное Мышино выражение лица на многих фотографиях совершенно точно отражало ее мировоззрение: мур-мур, мусь-мусь и холокост. Она была совершенно нетерпима к попыткам увильнуть от ее поглажки или не поделиться с ней админским обедом.
- Подайте на пропитание, товарищи. Я несчастная, голодная кошечка.
- Мыша, у тебя лицо нифига не несчастное.
- Я. Несчастная. Голодная. Кошечка. Глубокое горе и жизненные невзгоды сделали меня нервной, поэтому лучше не возражай, а то поленом изобью.
Огромные зеленые глазища, длинные вампирские зубы, острый ум и несгибаемая наглость - вот составляющие Мышиной харизмы. Она умела с нескрываемым презрением смотреть на тебя и одновременно требовать поглажку. Но для меня она была другом. Приходила, обнимала лапками за шею и втыкалась головой мне в грудь, как розетка в вилку. Подключалась к космосу.
Так мы с ней могли сидеть часами. Не нужно было говорить, мы отлично понимали друг друга - Мыша насмешничала, а я ее слушала. И она была рада.
- Админ, я пришла причинить тебе добро и нанести пользу. Связывать будем, или так дашься?
- Мыша, у меня все хорошо.
- Ага, это ясно читается по твоему лицу со следами вырождения, депрессии и раннего алкоголизма.
- Мыша, отстань, это просто внешнее впечатление.
- Надо же... Я-то думала, что ты трагически переживаешь свое никчемное существование, рыдаешь по ночам в подушку и бухаешь с зеркалом. А это у тебя просто лицо такое, чтобы лучезарность посторонним глаза не мозолила. Кузя, неси веревки!
Вчера ее забрали в семью. Долгие годы бездомности и ничейности для Мыши закончились. Я уверена, что она станет настоящей главой семьи и светом в окошке для своих хозяев. А мне грустно, но так лучше для всех.
